Фабрика грез |
Автор: Mendax |
27.11.2011 |
Недаром Голливуд называют «фабрикой грез» — некоторые психоаналитики всерьез проводят параллели между фильмами и сновидениями. Смена кадров, рождение образов, влияние на наши эмоции — в кино все это происходит по тем же законам, что и в наших снах.Но если бы мы могли выбирать себе сновидения и целенаправленно закачивать их из Интернета, неужели мы бы смотрели ужасы, хорроры и триллеры? Да, смотрели бы, и с огромным удовольствием! В тех фильмах, к которым нас непреодолимо тянет, как и в тех снах, которые мы сразу забываем, отражаются наши потаенные желания. Иногда опасные — агрессивные, сексуальные, разрушительные импульсы, которые неприемлемы в обычной жизни. Ты выйдешь из кино или выключишь DVD, и темные, животные страсти из глубин твоего бессознательного, успокоившись, будут ждать следующего сеанса. Кино еще и помогает вместе с героем прожить вполне «мирные» потребности и эмоции, которые ты по каким-то причинам недополучаешь в жизни: иногда очень хочется оказаться в опасности, чтобы тебя спас кто-то сильный, отомстить обидчику по полной, зная, что за это ничего не будет, пережить остросюжетные приключения, всегда чувствуя страховку за спиной... Для кого-то становится целью чья-то звездная красивая фигура. А к чему тянет твоего собственного черного лебедя? К примеру, на примере Натали Портман, как близко она переживала драму своей героини в "Черном Лебеде"! Натали казалось, что она превратилась в сплошной оголенный нерв. Она никогда так не играла, но Даррен... «Ты неловкая, как утка! — бурчал Аронофски. — Занимайся чаще. и только попробуй не встать на пуанты». И ДА ПРИДЕТ СПАСИТЕЛЬ Она занималась. И плакала. И снова вставала к стенке. Милльпье не находил себе места: он всерьез боялся, что эта хрупкая девушка загонит себя до полусмерти. Как мужчина он злился на Аронофски, как хореограф пытался держать себя в руках. Он проклинал себя за жуткий ушиб грудной клетки, который Портман получила на одной из репетиций, и за горсти обезболивающего, которое практически заменило актрисе еду. Все, что он мог сделать, — это учить и заботиться. Он и старался. Носил ее на руках в ванную, требовал, чтобы тренировка заканчивалась вовремя, а не тогда, когда она освоит это движение. Ему постоянно звонила Изабель, но он все реже отвечал на звонки невесты. Он следил за Натали взглядом обеспокоенной сиделки, к которому все чаще примешивались отнюдь не учительские эмоции. Интенсивно занимаясь, она незаметно для себя поняла, что совершенная фигура за три недели – только если заниматься до изнеможения. В обычной ситуации она бы низа что не стала бы так себя истязать. Натали и сама увлекалась. В атмосфере повышенной агрессии и соперничества, которую так любовно подогревал Даррен, Милльпье стал для нее единственным близким человеком во всем этом околобалетном мракобесии. Но у него ведь есть невеста... Портман была на распутье. С одной стороны, танцор, да еще и француз, Милльпье никак не мог числиться в списке «достойных женихов» правильной еврейской девочки. С другой — «Черный лебедь» делал свое черное дело: время девочки Натали прошло — пришло время Натали-женщины. Долгие годы на все подобные предложения от неё получали отказ. |